День учителя - Страница 42

С этого дня Андрей и начал всерьез задумываться о работе. Лещевский вариант с музеем и школой его не устраивал — без высшего образования будут платить копейки, придется тратить время на подготовку к урокам, неизбежными станут пропуски занятий, а ему нужен красный диплом. Да и с библиотекой придется завязывать. А когда же собирать материал для будущей диссертации, т. е. тьфу, пока еще диплома? Более привлекательными представлялись варианты, которые нашли для себя Ходзицкий и Поляничко. Родители-инженеры Стаса никак не могли решиться уволиться из какого-то умирающего НИИ, жили Ходзицкие бедно, к третьему курсу анархо-синдикалист подрастерял значительную долю своих убеждений. Сошел на нет и его демократический энтузиазм. Ходзицкий снял шинель и засел ночным продавцом в палатку. Иногда он рассказывал жуткие истории про нравы, царившие среди его хозяев-азербайджанцев, и про ужасы, связанные с ночной торговлей водкой и продуктами. Нет, эти страсти были не для Мирошкина!

Безопаснее казалась работа Поляничко — Серега устроился охранять хлебозавод. У обоих — и у сторожа, и у продавца — график работы позволял совмещать ее с учебой, хотя и больших денег они не получали. Но те ребята с курса, что погнались за хорошими заработками, столкнулись с необходимостью бросить учебу, и в большинстве своем ее бросили. К концу третьего года обучения примерно четверть студентов отчислилась или перешла в категорию призраков, почти не посещавших занятия и с трудом тянувших на тройки. Аудитории опустели. Таких студентов, как Куприянов и Мирошкин, аккуратно посещавших лекции и по-прежнему просиживавших все вечера напролет в библиотеке, исправно готовясь к семинарам, можно было теперь пересчитать по пальцам одной руки. Поразмыслив, Андрей обратился к Поляничко с просьбой составить ему протекцию на хлебозаводе. Сергей как-то по-новому оглядел фигуру Андрея, помолчал мгновение, собираясь с мыслями, и обещал подумать. Думал он примерно месяц и наконец сообщил Мирошкину, что вакансия в охране хлебозавода появилась. Андрей потребовал от него подробностей, начал задавать вопросы, содержащие слова «где», «когда» и «сколько». Поляничко как мог, удовлетворял его любопытство — «в Медведково», «через месячишко-другой», «примерно пятьдесят гринов» — а однажды даже предложил Мирошкину сходить с ним на дискотеку в заводской клуб.

Была середина апреля, снег почти сошел, повсюду оставив после себя лужи. Земля была еще голой, и от нее поднимался какой-то особенный пьянящий запах, которым всегда сопровождается приход весны. Теперь весенние запахи, вкупе с красным закатом, особенно волновали Мирошкина, привнося в его жизнь какие-то смутные ожидания и надежды, связанные пусть даже и с дискотекой на хлебозаводе. Андрей к этому времени сумел толкнуть родителей на некоторые траты, связанные с его переобмундированием. У него появился колючий серый свитер с разноцветными геометрическими фигурами на груди, дешевые, но приличные на вид джинсы. На ноги он надел кроссовки, что пока еще было несколько не по погоде, но идти на дискотеку в зимних сапогах казалось ему нелепым. Смущало то, что он почти не умел танцевать. Правда, глядя на Поляничко, Андрей думал, что в любом случае он может имитировать танец не хуже, чем этот якутский бугай. В назначенный день Сергей встретил Мирошкина на проходной завода и повел по территории предприятия к старому зданию с колоннами, которое и было заводским клубом. Судя по количеству куривших у колонн, в зал набилось уже много народу. У входа их с Сергеем ждали две девушки. Поляничко предупредил: «Та, которая Лена, — это моя, а Вера — твоя». Лена оказалась невысокой светловолосой полной девушкой с весомыми достоинствами пятого размера, одетой в голубые джинсы и сиреневую рубашку, которая, несмотря на свободный покрой, казалось, трещала на груди хозяйки. Судя по всему, ее связывали с Поляничко близкие отношения. Брюнетка Вера показалась Андрею менее симпатичной. Она была, если так можно выразиться, южного типа, в котором проступали то ли молдаване, то ли какие-то цыгане. Этот тип Андрею не очень нравился. Как выяснилось позже, она носила украинскую фамилию, которую Мирошкин, услышав раз в разговоре, тут же выбросил из головы, как ненужный сор для памяти. Смутили его и прыщи у девушки на щеках, обильно покрытые пудрой. Размером бюста она уступала «славянке» Елене, но была выше, стройнее, не очень длинные, хотя, в общем, ровные ноги, она, видно, считала красивыми, а потому надела популярные черные лосины и туфли. Темные длинные ее волосы были распущены и, наверное, эффектно рассыпались бы по плечам (одетым в белый тонкий свитер, вязанный узорами, напоминающими салфетку, которой можно красиво накрыть фортепьяно), не вылей девушка на голову такое количество лака, что волосы торчали в разные стороны. Из-за этого силуэт головы Веры напоминал треугольник.

Сергей познакомил девушек с Андреем, и Мирошкин интуитивно понял, что он «зацепил» Веру. Какое-то время молодые люди передвигались по танцполу под «Эс оф Бейс» и «Армию любовников», видно, очень нравившихся молодежи хлебозавода, а потом, пошептавшись с Еленой, Поляничко предложил Андрею выпить. При входе в зал Андрей видел столики с расставленной на продажу едой и выпивкой, и сердце его сжалось, он боялся, что у него недостаточно денег, чтобы напоить и накормить эту Веру, которая проявляла к нему все больший и больший интерес. Уже во время второго медляка, под неизменную и бесконечную композицию «Скорпионс», Андрей, уставший ждать, когда же проникновенный хит всех времен закончится, и не знавший, чем развлечь Веру, которая все время молчала и улыбалась, взял да и прижал слегка девушку к себе. В ответ он услышал, что Вера в какой-то истоме тихонечко застонала, прижавшись к нему близко-близко, жарко задышала в шею и впилась пальцами в спину Вдыхая резкий запах лака от волос девушки, Андрей вспоминал скабрезное: «Мы танцуем близко-близко, и в штанах зачесалась пиписка». В следующее мгновение он вдруг ощутил, что возбуждение и правда наступило — видно, сказалось многомесячное отсутствие половой жизни. Оживление его крайней плоти Вера почувствовала и, не поднимая головы, прижалась к нему так, что даже самые примитивные танцевальные движения теперь было производить решительно невозможно. В тот момент, когда они остановились, а Андрей погрузил свои губы в горькую голову Веры, намереваясь пробиться сквозь дебри добротно налаченных волос и коснуться темени девушки, — вот в этот момент и подошел Поляничко со своим предложением выпить. Делать было нечего, держа Веру за руку, Андрей побрел за Сергеем и Еленой. Но пошли они не в буфет, а на улицу и, дальше, не одеваясь — куда-то между темными заводскими корпусами. Вскоре Поляничко привел их к какому-то крыльцу и уверенно толкнул входную дверь. Пропустив девушек вперед, Андрей прошел за ними по небольшому коридору, заваленному сломанной мебелью в помещение, которое, судя по всему, служило дежуркой. У стены комнаты стояли двухъярусные нары, посреди — стол и несколько стульев. За столом уже сидели невысокий коротко стриженный парень в черной рубахе с золотым узором на воротнике и девушка, одетая в красное платье, про которую Андрей почему-то сразу подумал: «Какой колхоз!» «Это Леша, мой напарник, а это его девушка — Люда», — представил молодых людей Поляничко. Леша и Сергей вытащили из-под нижнего яруса нар сумку и начали доставать из нее водку, консервы и хлеб. Елена засмеялась: