День учителя - Страница 36

— Бандиты?!

— Ну, рэкетиры. Они и охраняют от всякой шпаны. Тут есть еще «спецы» — кагэбэшники. Этим вообще непонятно, что нужно. При них лучше не торговать, но мы их всех в лицо знаем. Один из «спецов» вообще — негр.

У лотка остановился оборванный старик с палкой и пакетом в руках. Он внимательно смотрел в глаза Андрею сквозь толстые стекла очков. От этого безотрывного взгляда Мирошкину стало не по себе. За несколько секунд до этого старик энергично копался в урне. Переведя взгляд на Вику, он задумчиво произнес: «Бабу хочу». А потом вдруг начал остервенело стучать палкой по стоявшему поблизости фонарю, крича: «Сволочи, буржуи, давайте деньги! Дайте на жизнь!» Андрею стало совсем страшно. Вика взглянула на его посеревшее лицо и успокоила:

— Не бойся. Это Адидас. Он бомж. Потерял квартиру. Теперь здесь живет. Чувствуешь, от него не воняет — в баню ходит. Вещи у него есть и деньги тоже. Он их хранит в чемодане на вокзале. Адидас безопасный. Вот есть тут одна точно сумасшедшая старуха-бомжиха, ее зовут Мать. Она свободно может лоток перевернуть. Я ее лично не видела. Светка сказала, что ее вообще давно не видно, может, уже убили.

— Убили?

— Ну да. Другие бомжи. Весь Арбат поделен между бомжами на сферы влияния. Здесь, например, зона Адидаса. А она никаких правил не признает.

— Так что же, ее этот Адидас убил?

Вика оценивающе посмотрела на бродягу: «Нет, вряд ли. Адидас вообще добрый». Она подала старику. «Мерси», — поблагодарил тот девушку, почему-то по-французски, и пошел прочь, бормоча под нос рекламную скороговорку: «Адидас» — высший класс. Кроссовки «Адидас» — для вас». Вика улыбнулась ему вслед: «У нас тут вообще интересно. И весело бывает. Это такая тусовка, только с зарабатыванием денег. Слушай, посиди, пока я в туалет схожу. Если увидишь итальянцев — будь осторожен. Налетают толпой, как цыгане, начинают все хватать с развала, чего-нибудь обязательно украдут». Она ушла, и Андрей сразу почувствовал себя беззащитным. С тревогой он посматривал то направо, то налево, ежесекундно ожидая появления ментов, спецов, Матери, итальянцев. К счастью, Вика скоро вернулась. Она подошла к Андрею вплотную и, заглянув в глаза, спросила: «Ну, что? Соскучился?» Андрей, сидя, прижался к ее груди головой. Вика покровительственно-устало отстранила молодого человека от себя и села к нему на колени. Затем она обвила его шею руками и впилась губами в губы…

Он просидел с ней на Арбате до глубокого вечера, дождался Костика, приехавшего с большими сумками забирать нераспроданный товар. Время пролетело незаметно — молодые люди постоянно целовались, нисколько не стесняясь гуляющих по Арбату соотечественников и иностранцев. Когда Костик со Светой ушли, нагруженные товаром, Вика деловито осведомилась:

— Ну, куда пойдем? Ко мне нельзя — мать приехала.

— Поехали ко мне. Я квартиру снимаю, у меня свободно.

Андрей предложил это как само собой разумеющееся.

— Что же ты раньше молчал, я бы к тебе уже несколько дней как могла переехать.

— А твоя мама не будет о тебе беспокоиться?

— Не будет. Я ей позвоню. Маме, чем меньше я дома сижу, тем лучше. У нее своя личная жизнь есть.

Мать девушки «залетела» в шестнадцать лет и сразу же вышла замуж за отца Вики, поэтому Ильиной-старшей, которую, кстати, Андрей так никогда и не увидел, было не более тридцати семи. «Старуха, конечно, — оценила свою мать Вика, — но тоже не прочь потрахаться». Опасения, что Нина Ивановна может нагрянуть с дачи, у Андрея все-таки были, но он старался об этом не думать. На этот раз молодой человек накупил столько презервативов, что вызвал у Вики смех: «Сумеешь освоить за ночь? Силенок-то хватит?» Ночь прошла волшебно. На другой день Вика оставила его вместо себя на Арбате, где Андрей уже вполне освоился, а сама съездила на «Домодедовскую» и забрала кое-какие необходимые вещи, в том числе замечательный шелковый халатик с райскими птицами на спине. Они зажили на Волгоградском проспекте по-семейному. Вместе ездили на Арбат, жили на деньги, которые зарабатывала Виктория, она же готовила поесть и устраивала Мирошкину ночные секс-марафоны. Так прошли две недели. Периодически Андрей звонил родителям и объяснял, что работа в библиотеке затянула его настолько, что вырваться из Москвы в Заболотск он никак не может. Родители слушали его вранье напряженно. Андрей понимал, что объясняться с ними еще придется, но ничего поделать не мог — выставить Викторию из квартиры не представлялось возможным, оставить ее там жить одну — тем более. Все это нервировало Андрея, и он вздохнул с облегчением, когда Ильина-мать наконец умотала в очередной челночный тур, а Виктория съехала к себе на «Домодедовскую».

Андрей не ждал от разговора с родителями ничего хорошего, однако все обошлось на удивление просто. Отец сел с ним рядом и спросил: «Как ее зовут?» Андрей покраснел и ответил: «Вика». Иван Николаевич улыбнулся: «Поцеловать-то хоть себя разрешила, или так — две недели проговорили?» Андрей покраснел еще больше и так же тихо ответил: «Разрешила». На этом разговор прекратился. Судя по всему, родители остались вполне удовлетворены данными им объяснениями. Но пожить на даче хотя бы неделю Андрею все равно пришлось. Вечером он позвонил Вике и сказал, что увидеться они смогут только через неделю. Девушка приняла это известие совершенно спокойно. На той стороне трубки гремела музыка и слышались нетрезвые голоса, среди которых выделялся голос Костика.

— Что там у тебя? — спросил Андрей.

— А это мы с арбатскими ребятами сейшен устроили. Ты всех знаешь — Костик, Света и Валера.